Я, должно быть, слеп…  Продался. Так задешиво…
Они уже давно перешли на шаг. Джон продолжал идти, то впереди одичалой, то отставая на несколько шагов. Но в его движениях уже не было той решительности, что подвигла его несколько часов назад броситься в сторону от братьев, словно от прокаженных. Не было слышно ни единого звука, только ветер завывал в коридорах из камней, да хриплое дыхание беглецов составляло компанию их тяжелым шагам.
Ему в одночасье стало все равно, и дозорный отдался на милость Игритт. Не знать о том, что девушка ведет его прямиком в стан одичалых, было бы нет, не глупо, самонадеянно. Как и то, что он мог бы сейчас развернуться и пойти в другую сторону. Прочь от рыжеволосой, прочь от своих братьев, прочь от данных клятв, долга, чести и друзей. И умереть. Одному. Среди скал. Лучшее, что мог бы позволить себе Старк. Горькая ухмылка тронула лицо Джона.
Холод. Постоянный, вечный холод. Забирающийся под одежду, скользящий по коже, выбирая более уязвимое место на теле и запуская тонкие и колючие нити сквозь кожу, пробираясь до самых глубоких вен, мельчайших капилляров, и костей. Он поглядел вперед, на север. На настоящий север. На покрытые снежными шапками горы, где его уже ждала встреча с теми, от кого он клялся защищать Семь Королевств. Где его явно ждала смерть. Или свобода?
Рыжеволосая девушка шагала впереди, направляя их путь . Капюшон был откинут, она шла с распущенными волосами, напоминая Джону его мачеху, леди Кейтилин. Такие же длинные, волнистые и густые волосы. Только оттенок другой. В детстве ему казалось, что волосы леди Старк сделаны из медовой конфеты, с примесью жженого сахара, к которым так хотелось дотронуться, провести концы сквозь пальцы и увидеть хоть подобие улыбки на ее лице. То у Игритт цвет волос был как у разгорающегося пламени свечи. И на этом их схожесть заканчивалась. В своем платье, сшитом из лоскутов шкур разных животных, она напоминала ему одну из многих нищенок, что приходили в Винтерфелл за подаянием. Как же она отличалась ото всех, кого он знал в своей прошлой жизни. Окажись он сейчас с ней в обеденном зале замка отца, то сгорел бы от стыда, не смев взглянуть в глаза даже Арье. Но… это они все и в подметки не годились этой одичалой. Все, кроме Арьи. В этой одичалой было столько свободы! Она не знала, что такое раскаяние, стыд и слепое подчинение навязанным правилам. Как раз то, чего не хватало самому Джону.
-Я знаю, где можно укрыться!
- Мы уже пришли. Так быстро. Мне хотелось верить, что ты вернешь мне услугу. Но я забыл, что… Что меня ждет? – Он взглянул в глаза одичалой. – Как долго еще я проживу?
Джон присел на корточки и облокотился спиной о камень. Налетел сильный порыв ветра, разогнав на пару минут тучи и дав лучам солнца упасть на белоснежное покрывало снега, заставив его оцепенеть. Ему показалось, что он увидел Чардрево. Лик его был огромным, с налитыми кровью глазами и раскрытым ртом, достаточно большим, чтобы там поместилась собака. Джон заставил себя дышать глубоко и равномерно, стряхивая с себя оцепенение.
- Теперь я твой пленник. Может, свяжешь? – И протянул Игритт сцепленные в замок руки. Увидев в глазах девушки удивление, Джон прошел мимо нее и направился прямо.
Теперь в его шагах не было той осторожности, что была с ним последние два дня. Теперь можно было идти, не боясь оступиться и выдать себя. Снова набежавшие тучи стерли золотистый свет, струившийся с неба. Ветер крепче вцепился в волосы. Лик Чардрева исчезал с каждым шагом. Он обернулся к рыжеволосой.
- Значит я пришел сам. А ты была проводником.  Не так ли? – Как можно громче сказал он.